Заброшен, но не забыт

Официальное открытие Вятлага состоялось 5 февраля 1938 года. Он непосредственно подчинялся Главному управлению лагерей лесной промышленности НКВД СССР. Располагался в Верхнекамском районе Кировской области, частично в Коми-Пермяцком национальном округе и Коми АССР.

Одновременно с лагерем строится и Гайно-Кайская железная дорога, соединяющая лагерные пункты Вятлага. Гайно-Кайская железная дорога МВД СССР, а раннее НКВД СССР, была протяженностью ровно 247 км — от станции Верхнекамская до Крутоборки (Усть-Куломский район). Ходили в те годы разговоры о строительство крупной гидроэлектростанции на реке Вычегда, в районе села Усть-Кулом. Именно это село в перспективе должно было стать северным и конечным пунктом Гайно-Кайской железной дороги. Строительству ГЭС помешала война, а после неё этот проект был забыт.

Существенно возросло значение Вятского исправительно-трудового лагеря как лесозаготовительного предприятия с началом войны. Сюда доставлялись крупные этапы военно­пленных из Латвии, Германии, граждан Румынии и Италии, а также этнических немцев. Все попадали под категорию СОЭ/СВЭ (социально опасный элемент/социально вредный элемент). На протяжении 1938-1956 годов через Вятский ИТЛ прошло около 100 тысяч человек, репрессированных по политическим и национальным мотивам, в их числе — граждане двух десятков зарубежных государств и 80 национальностей.

В разные годы в Вятлаге содержалось в среднем 15-20 тысяч заключённых. Общая площадь лагеря, который к концу существования насчитывал 38 лагерных пунктов, составляла 12000 кв.км. Главным направлением деятельности лагеря была лесозаготовка. Лагерь отличался сложными условиями проживания, так как находился в болотистой местности с высокой влажностью. В тех суровых условиях даже кладбищ для заключённых не устраивали — их останки просто закапывали в землю, что отражено в одном стихотворений бывшего политзаключённого Варлама Шаламова:

«...Говорят, мы мелко пашем,

Оступаясь и скользя.

На природной почве нашей

Глубже и пахать нельзя.

Мы ведь пашем на погосте,

Разрыхляем верхний слой.

Мы задеть боимся кости,

Чуть прикрытые землёй...»

Лишь после смерти И.В. Сталина появились на вятлаговской земле специальные кладбища для заключённых. 

Одной из станций на Гайно-Кайской железной дороге был посёлок Чабис. Что примечательно — этот посёлок территориально относился к Корткеросскому району, а административно подчинялся г. Киров. К сожалению, я не нашел точных данных когда его начали строить. Из рассказов бывших жителей этого посёлка можно заключить, что было это приблизительно в конце 50-х — начале 60-х годов.

Посёлок был небольшой. Он включал в себя штаб, пожарную часть, медицинский пункт, детский сад, начальную школу, было также два магазина и клуб, где проводили вечера и устраивали танцы.

Главной задачей посёлка была заготовка леса и его переработка. Вольные работали вместе с поселенцами, обедали в одной столовой, только жили послед­ние в отдельных бараках. К поселенцам могли приезжать семьи, им выделяли жильё.

В 60-е годы начальником Чабиса был Николай Григорьевич Литвишкин. «Хороший был мужик, — сказала о нём Марина Суслова, которая родилась в посёлке в 1964 году. — Его именем назвали пляж в шести километрах от посёлка. Для жителей на пляж по выходным дням было организовано движение пассажирского автобуса. В тёплые деньки там собиралась вся детвора».

Немного рассказал о жизни Чабиса бывший поселенец по имени Андриан, родом из Молдавии, который находился в Коми АССР в 1985 — 1987 годах:

«Работа была очень тяжёлая, особенно зимой, когда в лесу снега много, а лес валить надо — норму выполнять. Те, кто не выполнял норму, спали на нарах, в изоляторе. Жили в бараках по три-пять человек в комнате, сами топили печку, сами готовили, хотя работала и столовая.

Была также прекрасная баня, школа. Дети учились в Чабисе до четвёртого класса, их было человек пятнадцать-двадцать, а преподавателей было всего двое — молодые девушки, обе из Сыктывкара. После четвёртого класса детей на автобусе отвозили в Нюмыд.

Посёлок был очень маленьким, все поселенцы друг друга знали. Вольнонаёмные и поселенцы жили очень дружно. Многие из вольнонаёмных сами раньше отбывали здесь наказание, после чего, по разным причинам, тут же и оставались жить. Природа в этих местах была прекрасная: много ягод и грибов росло».

В начале 90-х настало трудное время для посёлка, начались перебои со снабжением. Как рассказывает Александр Сулимов, начальник пожарной части, — люди откровенно недоедали. Это длилось на протяжении нескольких лет, пока в 1992 году весь посёлок не перевели в Нюмыд, а оттуда, ещё через несколько лет, в Крутоборку.

В администрации Пермской области отмечали: «По предварительным подсчётам, если развивать инфраструктуру посёлков (в т.ч. Чабиса) — строить дороги, обеспечивать их связью и электричеством — затраты составят около трёхсот миллионов рублей, в то время как на выселение необходимо будет затратить около семидесяти миллионов». Таким образом, после непродолжительных толков, участь Чабиса была решена. Наступало новое время. Время, когда выгода дня оказывается важнее сорокалетней истории небольшого посёлка, а значит и достигнутых успехов, и вложенных средств, и труда людей. Официально эта звучало как «передислокация», что, в сущности, переводя на русский, означает «экономия».

В 1993-1994 годах пермские коммерсанты попытались возродить посёлок: завезли технику, организовали бригаду рабочих и начали валку леса. Однако предприятие проработало недолго. Зарплату платить перестали, и люди просто ушли, оставив технику в Чабисе, а организация не позаботилась её вывезти. Но заржаветь технике не дали жители соседних посёлков — что-то растащили по частям, а что и целиком. В 2005 году было прекращено пассажирское движение на участке Бадья — Крутоборка. И уже совсем скоро начали разбирать железную дорогу и сдавать на металлолом.

Сегодняшний Чабис представляет собой унылое зрелище. Те, кто попроворнее, приезжают сюда на какое-то время на вахту и собирают металл по всему посёлку. Есть легенда, что остатки металла в советское время просто закапывали в землю, в том числе в гаражах рабочей техники. Наверное, по этой причине от гаражей и ангаров в посёлке ничего не осталось. Земля на их месте перерыта бульдозерами.

Ещё можно различить улицы, неплохо сохранились некоторые дома. Кое-где стоят кровати с панцирной сеткой, попалась даже маленькая детская кроватка. В одном доме на стене осталась фотография маленького мальчика, который когда-то там жил. К сожалению, не осталось никаких других личных вещей: писем, открыток, даже мебели.

Трудно представить чувства, которые испытывают бывшие жители Чабиса, приезжающие сюда, влекомые добрыми воспоминаниями детства, молодости, годами службы и жизни в посёлке. Картина, что перед ними открывается, только усиливает тоску по тем временам.

Чабис заброшен, в нём никто не живёт. Но он жив в сердцах многих людей, чья судьба связана с этим посёлком, некогда задуманным советской властью как островок новых освоений, на сегодня оставшимся лишь горсткой покосившихся домов в глухом лесу на Коми земле.